Чужие дворы

… с детства тревожили и притягивали меня. Особенно - похожие на мой собственный. Такие же, но другие девятиэтажные «брежнёбы» светло-печального цвета, расставленные чуть иначе, как бы в попытке запутать вечернего пешехода, казалось, скрывали в себе что-то похожее на мое, но другое и лучшее. Что-то недостающее и почти досягаемое в своей зеркально-отраженной похожести. Соседство множества таких же, но других домов, казалось, молчаливо обещало близкое исполнение всех мучительно-невысказанных детско-юношеских «хочу».
Кажется, что там точно есть что-то искомое, что именно эти дома расставлены под нужным углом, их палисадники разрастаются дружнее и гуще потому, что бабушки, разбивающие эти палисадники каждой весной, еще живы.
В чужих дворах всегда тихо. Чья-то мама, которая всегда дома, жарит картошку с луком и ждет. Там всегда что-то пекут и запах плывет меж деревьев, которые никому не мешали и выросли выше крыш. Окна первых этажей приветливо открыты, оттуда слышно, что говорят по телефону. То есть, кто-то вхож в эти квартиры, кто-то знает тамошний номер, может позвонить и ему ответят. И, возможно, даже пригласят в гости и покормят картошкой.
И когда я иду сквозь такие дворы, мне кажется, что вот-вот, и я смогу соприкоснуться с чем-то неуловимым, что даст мне право принадлежать и быть вхожей. Меня тоже позовут, покормят и я останусь. Или хотя бы скажут номер и я смогу иногда звонить. И позвоню однажды и ответит моя, а не чужая бабушка. И я изумленно подумаю, что очень давно ее не навещала.